Разрядка - Страница 3

Раскар Акиццоне? Кто такой? Почему я вдруг вспомнил имя мурисейского художника, когда во всем другом - я пустая скорлупа амнезии?

Я не смог далее исследовать это воспоминание: без предупреждения всем подразделениям было приказано занять свои места, и вместе с остальными солдатами, шастающими по верхним палубам, меня принудили вернуться на жилые уровни. Я неохотно спустился в потроха судна. Нас продержали внизу остаток дня и ночь, как и большую часть следующего дня.

Хотя я страдал в лишенном воздуха, знойном изнеможении трюма со всеми остальными, это дало мне время подумать. Я отключился, не обращая внимание на шум солдат, и молча исследовал это единственное вернувшееся воспоминание.

Когда большая часть памяти пуста, все, что вокруг, видится яснее, становится острым, многозначным, исполненным смысла. Я постепенно вспомнил свой интерес к Мурисею, но ничего больше о себе не узнал.

Я был мальчишкой, подростком. Не так давно в своей короткой жизни. Я как-то узнал о колонии художников, собравшихся в городе Мурисее в предшествующем столетии. Я где-то увидел репродукции их работ, наверное, в книгах. Я стал исследовать дальше и обнаружил, что несколько оригиналов хранятся в городской художественной галерее. Я зашел туда, чтобы посмотреть сам. Ведущим живописцем, занимавшем самое высокое положение в группе, был художник по имени Раскар Акиццоне.

Именно работы Акиццоне вдохновили меня.

Подробности продолжали проясняться. Связная точность появлялась из тьмы моего забытого прошлого. Раскар Акиццоне изобрел живописную технику, которую назвал тактилизмом. Тактилист использовал в работе особый пигмент, изобретенный несколькими годами ранее, но не художниками, а исследователями в области ультразвуковых микроцепей. Целый спектр поразительных красок стал доступен художникам, когда истек срок некоторых патентов, и на короткий период в моду вошли картины, с кричаще яркими, захватывающими ультразвуковыми цветами.

Большинство из этих ранних работ были не более чем чистым сенсационализмом: обычные краски синестетично смешивались с ультразвуковыми, чтобы шокировать, предупредить или спровоцировать зрителя. Работа Акиццоне началась, когда остальные потеряли к ней интерес, он отнес себя к меньшему по размеру художественному течению, которое вскоре стало известным под названием пре-тактилисты. Акиццоне использовал эти пигменты для более тревожащего эффекта, чем кто бы то ни было до него. Его пылающие абстрактные громадные полотна или доски, закрашенные одним-двумя основными цветами, с немногими видимыми образами или формами - обычному первому взгляду, или с расстояния, или когда смотришь репродукцию в книге, казались немногим более, чем простой подборкой цветных пятен. Но с расстояния близкого, или, еще лучше, если вы входили в физический контакт с ультразвуковыми пигментами, использованными в оригиналах, становилось очевидным, что скрытые образы имеют самую глубокую и шокирующую эротическую природу. Подробные и удивительно четкие сцены загадочно возникали в сознании зрителя, возбуждая мощный заряд эротического восторга. Я раскопал целую подборку давно забытых абстрактных картин Акиццоне в подвалах музея Джетры и, притрагиваясь к ним ладонями, входил в мир чужой чувственной страсти. Женщины, запечатленные Акиццоне, были самыми красивыми и сладострастными из тех, что я когда-либо видел, знал, или воображал. Каждая картина в сознании каждого зрителя творила собственные видения. Образы всегда были точными и повторяющимися, но у каждого свои, частично сотворенные индивидуальным откликом на чувственные желания зрителя.

Осталось не слишком много критической литературы об Акиццоне, но то немногое, что я смог найти, казалось, намекало, что каждый воспринимал любую его картину по-своему.

Я обнаружил, что карьера Акиццоне закончилась провалом и позором: вскоре после того, как на его работу обратили внимание, он был отвергнут представителями официального искусства, видными общественными фигурами, хранителями морали своего времени. Его преследовали и проклинали, вынудив окончить свои дни в изгнании на уединенном острове Чеонер. Большая часть его оригиналов пропала, немногие рассеялись с Мурисея в архивы галерей континента, а Акиццоне никогда больше не работал и погрузился в неизвестность.

Подростку-эстету, мне было наплевать на его скандальную репутацию. Я только понял, что несколько его картин, спрятанные в подвалах галереи Джетрана, пробуждают такие сладострастные образы в моей голове, что я выхожу оттуда слабым, с неотчетливо сфокусированным желанием и с головой, кружащейся от любовного томления.

И это была все яркая, ясная зона моей неотчетливой памяти. Мурисей, Акиццоне, шедевры тактилистов, спрятанные картины тайного секса.

Кто же был я, узнавший все это? Мальчик исчез и вырос в солдата. Где я был, когда это случилось? Должна была существовать более широкая жизнь, которой я когда-то жил, но ничего из этих воспоминаний не сохранилось.

Когда-то я был эстетом, теперь я солдат-пехотинец. Какова же была моя жизнь?

Сейчас мы стояли на якоре в городе Мурисее, как раз по другую сторону стенки гавани. Мы мучились и напрягались, желая сбежать из пышущих зноем трюмов. Потом пронеслось:

Увольнение на берег.

Новость распространилась среди нас быстрее скорости звука. Судно скоро покинет стоянку за пределами гавани и встанет у причала. Нам дадут тридцать шесть часов на берегу. Я радовался вместе со всеми. Я страстно хотел узнать о своем прошлом и потерять в Мурисее свою невинность.